— Нет? — я удивленно распахнула глаза. — Точно нет?

Капитан рассмеялся.

— Ты как будто расстроилась. Неужели тебя огорчает тот факт, что я не занимался детоубийством в пору своей юности?

— Я просто думала, что все некроманты этим занимаются. По крайней мере, так написано в дневнике.

— Ты права, — согласился Леннер, — все, кто состоит в Общине.

— Но ты ведь состоишь в Общине.

— Я никогда такого не говорил.

— Раньше состоял?

— Это было очень давно. — Леннер пожал плечами. — Я покинул Общину в возрасте пяти лет, когда умерла моя мать, а отец предпочел начать жизнь заново уже с другой женщиной, нежели в одиночку тянуть на себе ребенка от первого брака. В пять лет конгресс принял меня в цитадель на обучение. В шестнадцать лет я заступил на службу и возвращаться в Общину уже не планировал. Пришлось изучать некромантию и язык мертвых самостоятельно. Сейчас я смотрю на мир иначе, чем большинство некромантов.

— Это было очень давно. — Леннер пожал плечами. — Я покинул Общину в возрасте пяти лет, когда умерла моя мать, а отец предпочел начать жизнь заново уже с другой женщиной, нежели в одиночку тянуть на себе ребенка от первого брака. В пять лет конгресс принял меня в цитадель на обучение. В шестнадцать лет я заступил на службу и возвращаться в Общину уже не планировал. Пришлось изучать некромантию и язык мертвых самостоятельно. Сейчас я смотрю на мир иначе, чем большинство некромантов. Убийство заведомо слабых членов Общины, в том числе детей, рожденных в нечистокровных семьях некромантов, меня не прельщает, — он нахмурился и добавил, — в отличие от Амалии. Смысл ее жизни заключался в Общине. До недавнего времени.

Я опустила глаза. Леннеру не повезло с отцом, мне с отчимом. У нас есть что-то общее.

— Вчера мне показалось, что Амалия хочет вернуться обратно в Общину. Почему ты ее не отпускаешь?

— Я бы с радостью, — он усмехнулся, — вот только некуда отпускать. Община не принимает членов конгресса, а после смерти нашего отца Амалия перешла под мое опекунство. Старейшины не делают исключений. И как бы ей не хотелось вернуться обратно, она теперь живет здесь, со мной. С ненавистным сводным братом, который настаивает на общепринятом образовании, а не на посиделках в кустах в компании оживленных и других недонекромантов, изучая недетские ритуалы убийства.

Я тяжело вздохнула, не зная, улыбаться мне или плакать. Филиппа никогда не заботило мое образование, как и местожительство, работа и самочувствие. Амалия еще мало, что понимает, но пройдет время, и она по-другому посмотрит на жизнь и на своего брата, который желает ей только лучшего. А Община… нечего там делать молодой привлекательной девушке! Это лично мое мнение.

— Ларк? — я подобралась к нему поближе. Капитан положил одну руку на подлокотник, рассматривая меня своим первым резервом, блестящим, с необъятной вселенной внутри, от которой у меня в груди каждый раз растекалось приятное тепло. Удивительно, насколько сильным может быть ощущение домашней близости от мужчины в военной форме. В той форме, которую я ненавижу каждой клеточкой своего тела. — Я уже очень давно хотела спросить про Амалию. Можно?

Леннер поморщился. Ясное дело, что у каждого человека существуют такие моменты жизни, которые никогда не вызывают желание с кем-то их обсудить. У меня тоже есть такие моменты — Ричард… Обитель… Тем не менее Ларк не отказал, а я подползла к нему поближе и тут же скользнула в нежное кольцо жестких рук.

— Спрашивай, — довольно холодно разрешил он, уже догадываясь, какую рану я собираюсь разбередить.

— Нулевой резерв.

— Это не вопрос, а констатация.

Хорошо.

— Почему у Амалии нулевой резерв? Не от рождения ведь?

Я замерла в ожидании ответа.

— Она выжгла свою магию, — ответил Леннер с огромной неохотой, почти сквозь зубы, — сама выжгла, сама виновата. Я пытался восстановить ее резерв хотя бы частично, но это бессмысленно.

— Сама выжгла? — опешила я. — Как можно выжечь первый резерв? Там же столько магии!

— Когда умер отец, Амалии было всего пятнадцать лет. В юности многие вещи ошибочно кажутся поправимыми, особенно когда ты живешь в Общине и каждый день наблюдаешь за взрослыми некромантами. Амалия решила, что у нее хватит сил вернуть отцу жизнь до того момента, как о его гибели узнают старейшины.

Бедная девочка. Совсем ребенок.

— Как ты понимаешь, Амалии не хватило ни сил, ни опыта, чтобы вдохнуть в мертвое тело подобие жизни, чему я, в общем-то, несказанно рад. — Леннер выдержал паузу. — Наш отец умер, его могла спасти медицина, которая в Общине не развита, но никак не бездумная некромантия. Оживить душу невозможно, только тело. Но, увы, это уже будет кукла, управляемая черной магией, а не живой человек.

Я тихо всхлипнула. Леннер прижался губами к моему затылку, зарываясь в пышные после душа волосы.

— Не думай об этом, — шепотом посоветовал он, когда я стерла непрошенные слезы с лица. Не могу представить себя на месте Амалии, это так тяжело, наверное невыносимо. Никто не должен лишаться самого дорогого, да еще в детстве, из-за глупой ошибки молодости. И ведь самое ужасное, что уже ничего не изменить и теперь ей всю жизнь предстоит провести с нулевым резервом, без магии в мире магии. — С тех пор прошло два года, она смирилась и сейчас старается это принять. Ничего, справится, нужно лишь время.

— Мне так жаль…

— Да. Мне тоже жаль, — капитан поцеловал меня в висок и, не выпуская из крепких объятий, поднялся на ноги. — Пошли наверх. Я устал и очень хочу спать.

Я вспомнила, что он не высыпается уже третий день и вообще спит урывками по два часа в сутки, и чуть ли не бегом отправилась в спальню, потащив его за собой. Спать! Определенно, спать! И как можно дольше, пока с такой работой он не довел себя до изнеможения раньше времени.

Десятки светляков загорелись при нашем появлении, освещая спальню непринужденным голубоватым свечением. Мой взгляд невольно наткнулся на аккуратно сложенные коробки посреди комнаты. А я про них уже совсем забыла…

— Придется расширять гардеробную, — задумчиво произнес Леннер, правильно соизмерив масштаб сего безобразия. — Либо строить еще одну.

— Зачем мне столько вещей?

— Можешь и дальше ходить в моей одежде. Я не настаиваю. В принципе, меня устроит любой вариант, какой выберешь.

— Просто мне жалко, что ты попусту тратишь деньги, — я смущенно улыбнулась, заметив, как страж нахмурился, и поспешно добавила, не собираясь его обидеть, — хотя я благодарна тебе за заботу. Правда.

— Это не забота, Тэс, — Леннер посмотрел на меня в упор, — это необходимость. Ты не можешь приехать в управление в одной лишь мужской рубашке, как и выйти на улицу полураздетая. Никто не оценит, поверь.

— А почему «мисс Леннер»? — тут же перевела тему я, решив, что нет смысла спорить. Мы смотрим на одни и те же вещи с совершенно разных социальных позиций. И с этим ничего нельзя сделать, кроме как принять. — Я думала, что это все для Амалии, она ведь сейчас единственная «мисс Леннер».

— Не совсем. Моя бывшая жена тоже носит фамилию Леннер, и некоторые родственники из Общины в том числе.

Жена… Я не заметила, как скривилась, и следующий вопрос сорвался с губ неосознанно, прежде чем я успела себя одернуть:

— Что с твоей женой?

— Не понял.

— Почему вы развелись?

Некромант потушил всех светляков, погружая спальню в приятный полумрак.

— Так иногда бывает, — прошептал он, подталкивая меня к кровати, — люди расходятся.

— Но…

— Т-с-с, — страж зажал мне ладонью рот и повалил на кровать, — обсудим это как-нибудь потом, не сейчас, пожалуйста.

Я перевернулась на спину, встретилась взглядом с невероятно выразительными глазами, ярко горящими в темноте, и… поплыла. Спать мне разом расхотелось и, судя по тому, как грубые пальцы медленно принялись расстегивать бриллиантовые пуговички на блузке, спать расхотелось не мне одной. И снова эта обезоруживающая улыбка, сводящая с ума, и губы, поцелуи, полные безграничной нежности, и хриплый шепот, от которого вся спина покрывается мурашками, заставляя извиваться на простынях, как никогда ощущая над собой тяжесть мужского тела, крепкие руки на своих бедрах и учащенное дыхание.